Мудрость, а не веритизм

Аннотация

В своем ответе на статью Притчарда "В защиту веритизма" я обосновываю точку зрения, что для эпистемологии мудрость является более фундаментальным понятием, чем истина. Поскольку современные философские дискуссии по поводу мудрости не так широко известны, в начале статьи я даю небольшой обзор существующих дискуссий и отмечаю отдельные моменты, которые необходимы для дальнейшего рассуждения. Я полагаю, что исследователи, работающие над этой проблемой, склонны сужать содержание данного понятия. Я также проясняю философский вопрос, на который веритизм призван дать ответ, и определяю, в каком смысле можно говорить о «фундаментальных» ценностях. Как объясняет Притчард, «фундаментальность» может пониматься как в концептуальном, так и в аксиологическом измерении. Далее, я формулирую, в чем состоит суть веритизма Притчарда, и показываю, почему он придает высшую эпистемическую ценность истине по сравнению с иными альтернативами. В качестве альтернативы я рассматриваю тезис, что не существует единого эпистемического блага, как в концептуальном, так и в аксиологическом смысле. Я задаюсь вопросом о том, может ли Притчард отказаться от тезиса, что все истины одинаково ценны, сохраняя при этом свой монизм по отношению к тому, что он считает фундаментальной эпистемической ценностью. Я привожу контрпример, который показывает, что истина может быть значимой для агента, даже если она не открывает что-то важное об устройстве Вселенной. В самом деле, его апелляция к интеллектуально добродетельному исследователю кажется более уместной, но все же недостаточной для обоснования истинностного монизма по тем причинам, которые я разбираю в статье. В этой дискуссии я занимаю позицию, что эта апелляция к интеллектуально добродетельному агенту скорее приводит к фундаментальности мудрости, чем к веритизму по версии Притчарда. Я признаю тезис Притчарда о том, что интеллектуально добродетельный агент любит истину, но я сомневаюсь, что любовь интеллектуально добродетельного агента исчерпывается истиной. Я утверждаю, что интеллектуально добродетельный агент, в конечном счете, любит мудрость. Данный подход также решает проблему ценности тривиальных истин: истины, которые нужны для обретения мудрости, определяются как более значимые. Представляется, что мудрость есть высшее интеллектуальное благо, которое ценит интеллектуально добродетельный агент - благо, которое он стремится обрести и приумножить.